"Последнее свидание с Батюшкой"

В четыре часа, наконец, выдали пропуска, забрали вещи и бегом почти отправились к воротам. А мы ждали на тротуаре больше часа и радовались, что так долго. Оказалось на самом деле, полчаса, остальное время ушло на ожидание и формальности. Да еще, я забыла, принесла известие, что в три часа увезут, и мы все перестрадали, что увезут без свидания, или дадут четверть часа. Мучились, что валенки опоздают, так как поехали покупать калоши на них. Но в три часа отправили другую партию, а валенки поспели в последнюю минуту к воротам. В комнате, осталось только три семьи, свидание дали через два окна, без решеток, но не позволили протянуть руку. Батюшка вышел, благословил всех и разрыдался. Матушка говорила, что никогда в жизни, даже когда мать хоронил, Батюшка не плакал так. Батюшка сказал, что плачет скорее от радости, что видит всех: он перемучился этот день, так как не знал, узнают ли, придут ли… Накануне, на праздник Введения, вызвали его «с вещами», как вызывают на освобождение, Батюшка обрадовался. Вдруг повели в пересылочную камеру и там прочли приговор или списки, не знаю. Но Батюшка знал, что и Ольгу Николаевну высылают, значит списки. Батюшка сказал, что «он под Покровом Божией Матери: на Иверскую его взяли, на „Всех скорбящих“ был допрос, а на „Введение“ объявили приговор.

Допрос был только один и пустячный. Батюшка ожидал освобождения после него.

Матушка овладела собой, стала бодрая, светлая, начала успокаивать Батюшку. Он сказал, что в душе его полная тишина и покорность воле Божией. Расспрашивал о квартире, о церковных делах. Матушка успокаивала, что все хорошо и благополучно. О. Петр добрый, прихожане — добрые и т. д. Батюшка всех горячо благодарил, просил передать благодарность о. Петру за все, что видел от него. Андрюшу просил не огорчать мать. „Коля и Маша у меня хорошие“. Сережа успокаивал Батюшку, обещая взять мать на свое иждивение, „все теперь на своих ногах, даже Андрей зарабатывает“, сказал, что Сима влюбился. Батюшка улыбнулся и благословил его издали. Матушка пыталась, утешая, рассказывать сны, но этого Батюшка не давал говорить. Говорила больше матушка. Сказала, что все здесь с утра, все бросили, „как любят тебя“. Батюшка всех благословлял: „боюсь не успею все имена перечислить, всем, всем передай мое благословенье и любовь. Всех расцеловал бы сейчас“.

Коля закричал: „тетя Зоя просила…“. Матушка добавила, что тетя Зоя прощенье просила. „С такой любовью прощаю“ и благословил. Наверное, в этот момент я почувствовала необыкновенную близость Батюшки и что-то светлое… „Повезут, наварное сегодня, скоро, с Ярославского вокзала… Говорят в Пермскую губернию, в Усолье, но, наверное, неизвестно“. — „Зачем столько вещей? Раскрадут“. — „А ты сядь на них“. — „Евангелие положила“. — „Вот за это спасибо“. Матушка огорчилась, что денег не передала, но Батюшка сказал, что 10 рублей есть, что ничего не надо, будут кормить. Матушка обещала, что всячески будет хлопотать: „покоя не дам прокурору“. Потом „ведь ты не знаешь, как я тебя люблю“ — „Я знаю“. Обещали друг другу писать все откровенно. „Теперь ближе будем“.

Комендант закричал: „Кончайте свиданье, — потом, — ну, поговорите еще“. Батюшка обрадовался, что Александра Евгеньевна на свободе. У него спрашивали и о ней. Пробовала расспрашивать, как жилось, но не удалось — все хорошо оказалось, и спал хорошо, и на Лубянке хорошо, и в Бутырках тоже»… — «Я все время с вами всеми и духовными детьми, молюсь и благословляю».

Пока шло свидание, мы — несколько толмачевцев, в числе их 3оя, Александра Евгеньевна, Юлия Васильевна и я, остались около тюрьмы.

Мы бродили взад и вперед по тротуару около высокой каменной стены, скрывавшей от нас самое дорогое, что было у нас в жизни, ходили усталые, голодные, измученные, но с решимостью ждать до конца. Зоя Николаевна, всегда державшаяся особняком, вдруг сама подошла ко мне и стала говорить, что хотела со мной сблизиться…

Мы еще долго бродили бы здесь, но кто-то из наших узнал, что черного ворона подают прямо на двор, и заключенные выезжают на улицу уже в закрытом автомобиле, так что здесь ничего нельзя увидеть. Надо было по¬скорее ехать на вокзал, чтобы там не упустить прибытие их кареты.

вот там действительно уже можно было видеть заключенных перед посадкой на поезд. Матушка после свидания сразу уехала с ребятишками домой, а мы поехали на вокзал.



Поделиться:

Вера Владимировна Бородич

Vera Borodich tРодилась она в 1905 году в Москве в семье служащего. Училась в гимназии, окончила среднюю школу, Ленинградский государственный университет (факультет языкознания), аспирантуру. Вера Владимировна Бородич стала видным специалистом по славянским языкам.

Вот как вспоминает сама Вера Владимировна о том, как она стала прихожанкой Толмачевского храма:  

«Двенадцати лет стала я интересоваться религией, ходить в церковь, читать Евангелие. С шестнадцати лет ходила в храм Христа Спасителя, познакомилась с отцом Александром Хотовицким* и стала его духовной дочерью. После его ареста в 1922 году я осталась без духовного руководства, охладела к религии, однако ненадолго.

Подробнее...

Оглавление