"Службы в "чужом" храме"

На следующий день был праздник Тихона Амафунтского — престольный праздник верхнего храма. В храме Григория Неокесарийского наверху был отдельный маленький храм, поэтому всенощная служилась в верхнем храме. Батюшка сослужил о. Петру, а толмачевцы пели на левом клиросе. Мне понравился этот верхний храм, производивший впечатление действительно древнего храма: низкий сводчатый потолок, оригинальные лепные украшения на стенах, в виде цветов и старинные темные лики икон. Наши толмачевцы оживили левый клирос, пение которого до сих пор было очень посредственно. Матушка даже читала шестопсалмие с благословения о. Петра, хотевшего чем-нибудь утешить толмачевцев. Конечно, с нашим полным уставом нам пришлось проститься, но все же служба шла истово, без особых сокращений. От всенощной мы шли с Батюшкой. Он поделился с нами своими впечатлениями, и нашел, что здесь вовсе не так плохо, как нам казалось сначала.

Субботнюю всенощную служил сам Батюшка. Они с о. Петром решили теперь служить понедельно. Отца Петра не было видно, на левом клиросе регентовала матушка, пели толмачевцы. Местные завсегдатаи клироса терялись совсем среди толмачевцев и их почти не было слышно. Батюшка решительно взял в свои руки бразды правления. Он почти не покидал клироса, и устав был почти такой, как у нас до реформы, даже пели «Благословлю Господа на всякое время». Между прочим, пение этого псалма очень понравилось о. Петру, и оно уцелело до самого закрытия храма в марте 1939 года. Чтецы также все были толмачевские, потому что местные чтецы не удовлетворяли строгим толмачевским требованиям. Батюшка попробовал было дать читать одной монахине (матери Гликерии) степенны антифоны, но она от смущения, вероятно, все перепутала и оборвала чтение после первого антифона. В это первое воскресенье была одна обедня, но со следующей недели были объявлены две обедни, причем позднюю всегда служил Батюшка, и пел наш толмачевский хор.

В воскресенье, после обедни, мы собрались чай пить у Батюшки, так как матушка все еще была в Москве. Делились своими впечатлениями. Екатерина Васильевна рассказала, как тяжело было ей стоять в чужом храме, не видя своих родных икон, и вдруг она обратила свой взор на большую темную икону направо в арке и узнала в ней св. Николая. Это так ее поразило, что она даже заплакала от радости, при мысли, что св. Николай не оставил нас и невидимо присутствует с нами и в этом храме. Много говорили мы и возмущались «безобразным убранством храма», бумажными цветами, венчиками из золотой и серебряной бумаги, «чепчиками», по выражению Екатерины Васильевны, набитыми гвоздями на древних темных ликах, причем на одном образе «венчик» пришелся не на лике Спасителя, а где-то ниже его. Екатерина Васильевна успела уже поговорить с о. Петром об этом, но о. Петр сказал, что украшением храма занимается уважаемый всеми прихожанин, которому никак нельзя делать замечаний, потому что он обидится и уйдет, а это будет не польза, а вред для храма. Приходилось терпеть и мириться, хотя наше религиозное чувство возмущалось этим «кощунственным» убранством храма.



Поделиться:

Вера Владимировна Бородич

Vera Borodich tРодилась она в 1905 году в Москве в семье служащего. Училась в гимназии, окончила среднюю школу, Ленинградский государственный университет (факультет языкознания), аспирантуру. Вера Владимировна Бородич стала видным специалистом по славянским языкам.

Вот как вспоминает сама Вера Владимировна о том, как она стала прихожанкой Толмачевского храма:  

«Двенадцати лет стала я интересоваться религией, ходить в церковь, читать Евангелие. С шестнадцати лет ходила в храм Христа Спасителя, познакомилась с отцом Александром Хотовицким* и стала его духовной дочерью. После его ареста в 1922 году я осталась без духовного руководства, охладела к религии, однако ненадолго.

Подробнее...

Оглавление