"Жизнь в чужом храме"

В течение своей дежурной недели Батюшка много читал нам из Иоанна Златоуста, Игнатия Брянчанинова, аввы Дорофея и других св. отцов. Все эти чтения были нам большею частью знакомы, но для прихожан Григорио-Неокесарийского храма они были новостью и слушались с большим интересом, так что на службы Батюшки приходило все больше народу, появлялись желающие исповедоваться у Батюшки, Батюшка приобретал новых духовных детей. Толмачевское безлюдье было уже прошлым.

За воскресными обеднями Батюшка любил, как и раньше, толковать Евангелие и особенно апостольские послания. Иногда, начав толкование за обедней, он продолжал его вечером за вечерней, а иногда заканчивал уже за будничными службами.

Сергей Михайлович с переходом в новый храм отказался от своей псаломнической должности и приходил только по праздникам на левый клирос петь. Регентом теперь была матушка. Она управляла хором всю неделю служения Батюшки, если почему-либо она не могла петь, обходились без псаломщика, и Батюшка сам управлял, насколько мог, клиросом. Благодаря этому, богослужение было довольно ровным, не было таких, как раньше, разных скачков от уставного богослужения к короткой службе с Сергеем Михайловичем, так как все стоящие на клиросе были людьми, приходящими молиться, а не должностными лицами, поэтому пели и читали благоговейно и не торопясь.

Особенно хороши бывали воскресные вечерни, на них мы совсем забывали, что находимся В чужом храме, мы точно возвращались в родные Толмачи. После вечерни обычно читался какой-нибудь акафист, а поучение Батюшки, как и в былые годы, носили характер «духовного пирожного». Правда, иногда Батюшка изменял этой традиции и продолжал тему из Священного Писания, а это было не менее интересно.

Как и в Толмачах, почти каждое утро Батюшка задерживался в храме со своими духовными детьми, беседуя или исповедуя. Я исповедовалась теперь аккуратно каждую дежурную неделю Батюшки в один из первых дней. Вечером оставаться после службы было труднее, так как о. Петр никому не доверял дело закрытия храма на ночь. Он являлся в храм еще задолго до конца богослужения и суетливо бегал по храму, звеня связкой ключей, с которой он никогда не расставался. Он запирал решительно все, что можно было запереть: алтари, шкафчик с богослужебными книгами и т. д. после службы о. Петр собственноручно осматривал весь храм, заглядывая под каждый аналой, под каждую скамейку. Нас сначала удивляли эти предостороженности, но потом стали понятны, так как было немало случаев, когда воры прятались в каком-нибудь темном углу храма, а затем ночью производили кражу. О.Петр никому не доверял ключей от храма вечером. это стесняло Батюшку и огорчало его духовных детей, потому, что Батюшка не мог оставаться исповедовать после службы, о. Петр дожидался пока все не уйдут из храма. Только после долгих споров Батюшке удалось добиться своего: о. Петр, осмотрев весь храм, заглянув под все аналои и скамейки, передавал ключи Екатерине Васильевне и просил ее запереть изнутри храм. Ей одной, как члену приходского совета о. Петр стал доверять ключи. Екатерина Васильевна должны была дежурить все время, пока исповедовал батюшка, затем она запирала вместе с батюшкой храм и относила ключи о. Петру. другой на месте Екатерины Васильевны может быть стал тяготиться послушанием, так как приходилось оставаться в храме иногда часов до 11, 11/2 ночи, а ведь Екатерина Васильевна приходила в храм уже усталая, после целого дня работы, но она была счастлива, так как имела теперь возможность поговорить лишний раз с Батюшкой.

А это было для нее самое ценное. Мирно оставалась она сидеть долгие часы у свечного ящика в темном тихом храме, читая при свете восковой свечки какую-нибудь духовную литературу. Электричество тушилось ради экономии. Когда же из-за ширм появлялся Батюшка, она оживлялась и засыпала его вопросами, рассказами и т. д. Батюшка запирал храм, Екатерина Васильевна заносила ключи о. Петру и бегом догоняла батюшку, чтобы проводить его и еще поговорить.

Насколько в неделю Батюшки храм оживал, настолько он замирал в неделю о. Петра. На клиросе в это время пел и читал псаломщик Григорио-Неокесарийского храма Михаил Максимович, бывший дьякон, иногда ему приходилось петь соло. Он не походил на Сергея Михайловича, не любил спешки, но зато так сокращал службу, что Сергей Михайлович перед ним казался ангелом. У него была довольно неприятная манера завывать, эту манеру он передавал всему правому хору, которым он управлял по праздникам. Каждое песнопение начиналось с тягучего мычания Михаила Максимовича, слов нельзя было разобрать, потому что в противоположность толмачевцам правый хор все свое внимание обращал на мотив, и слова мазал. Голоса правого хора мне тоже не нравились: какие-то резкие, неприятные, левый хор наш был во много раз лучше. И я испытывала часто досаду, когда какое-нибудь хорошее песнопение пел на свой тягучий манер правый хор, а не левый. Но надо сказать, что хор Михаила Максимовича не отличался обычным для правых хоров захватническим характером, многие песнопения уступал левому хору, особенно стихиры, которые он совсем не умел петь.



Поделиться:

Вера Владимировна Бородич

Vera Borodich tРодилась она в 1905 году в Москве в семье служащего. Училась в гимназии, окончила среднюю школу, Ленинградский государственный университет (факультет языкознания), аспирантуру. Вера Владимировна Бородич стала видным специалистом по славянским языкам.

Вот как вспоминает сама Вера Владимировна о том, как она стала прихожанкой Толмачевского храма:  

«Двенадцати лет стала я интересоваться религией, ходить в церковь, читать Евангелие. С шестнадцати лет ходила в храм Христа Спасителя, познакомилась с отцом Александром Хотовицким* и стала его духовной дочерью. После его ареста в 1922 году я осталась без духовного руководства, охладела к религии, однако ненадолго.

Подробнее...

Оглавление