Не донос.

Страстная неделя этого года (1927) для нас с Верой была особенно значительна, так как мы часто причащались и сильно ощущали обилие благодати окружавшей нас. Нам удалось причаститься на Вербное воскресенье, потом в Великую Среду, в Великий Четверг, в Великую Субботу и на Пасху. Но, конечно, это частое причащение, которое так дерзновенно разрешал нам Батюшка, не могло не вызвать некоторых разговоров и смущения со стороны тех лиц, кто хотел бы и не мог так причащаться. Я как более «толстокожая», по выражению Веры, мало обращала внимания на эти разговоры. Батюшка благословлял, св. Причащение в эти великие дни было большою радостью, чего же еще надо? Но Вера, более чувствительная, относилась болезненно к этим замечаниям. Особенно больно задели ее в Великий Четверг слова Екатерины Васильевны, которая заявила: «Я удивляюсь, Верочка, как это Вы решаетесь причащаться два дня подряд, я бы не осмелилась». Бедная Верушка настолько смутилась, что я еле уговорила ее причаститься в Четверг, но зато в Великую Субботу она наотрез отказалась причащаться. Меня очень огорчило это искушение, тем более, что я знала, что та, кто делал Вере упрек, будет сама причащаться и в Субботу, и на Пасху, и причащалась бы и еще, если бы имела возможность и благословение Батюшки. Я советовала Вере рассказать все Батюшке, но она ни за что не хотела, боясь выдать Екатерину Васильевну. Я боялась, что Вера может остаться на праздник в смущении и решилась тогда все сама рассказать Батюшке.

В великую Пятницу, после часов, Батюшка исповедовал на клиросе. Я подошла к нему и спросила, должна ли я рассказать ему об одном искушении, которое лично меня не касается, но которое очень задело Веру и явилось причиной отказа ее от св. Причащения в Субботу. "Конечно, расскажи", — ответил мне Батюшка. Я передала ему весь разговор, не называя имени. Батюшка был очень возмущен. «Мне нужно знать имя», — сказал он. Я не сразу решилась назвать ему его, но Батюшка возразил: «Ты не бойся сказать. Если ты мне все рассказываешь, то это вовсе не донос. Если бы ты с какой-нибудь злой целью пришла и рассказала бы мне, это было бы нехорошо, но ведь ты говоришь ради любви к твоей подруге, которая находится в смущении, и потом ты говоришь не постороннему человеку, не врагу, а духовному отцу, настоятелю. Я должен все знать о вас. И если другие не приходят и не говорят мне о своих искушениях, то я очень благодарен тебе, что ты помогаешь мне в моем пастырском деле, раскрывая этот нарыв, который нужно вскрыть. Я думаю, что все можно уладить». — «Екатерина Васильевна», — сказала я, и Батюшка ласково отпустил меня. Действительно, Батюшка искусно сумел вскрыть этот нарыв, так что все умирилось.

С Верочкой Батюшка поговорил вечером и настолько утешил и успокоил ее, что она уже совсем мирно причащалась и в Субботу и на Пасху, бедной же Екатерине Васильевне сильно досталось. Но эта проборка была благотворна для нее. Она со слезами на глазах просила у Веры прощения и причащалась тоже мирная и радостная.



Поделиться:

Вера Владимировна Бородич

Vera Borodich tРодилась она в 1905 году в Москве в семье служащего. Училась в гимназии, окончила среднюю школу, Ленинградский государственный университет (факультет языкознания), аспирантуру. Вера Владимировна Бородич стала видным специалистом по славянским языкам.

Вот как вспоминает сама Вера Владимировна о том, как она стала прихожанкой Толмачевского храма:  

«Двенадцати лет стала я интересоваться религией, ходить в церковь, читать Евангелие. С шестнадцати лет ходила в храм Христа Спасителя, познакомилась с отцом Александром Хотовицким* и стала его духовной дочерью. После его ареста в 1922 году я осталась без духовного руководства, охладела к религии, однако ненадолго.

Подробнее...

Оглавление