Публикация к 25-летию возобновления богослужебной деятельности в храме святителя Николая в Толмачах. Воспоминания Ольги Сергеевны Четверухиной.

Для меня Толмачи существуют с 1943 года, когда я, будучи 4-х лет от роду, после возвращения из эвакуации стала ходить с родителями в Большой Толмачевский переулок, где тогда жила бабушка Евгения Леонидовна в бывшем приходском доме храма Святителя Николая в Толмачах, в единственной оставшейся нашей семье комнате. По дороге мы проходили мимо длинного деревянного забора. На мой вопрос, что за ним, папа глухо отвечал, что там был дедушкин храм. Но никаких признаков храма не было видно, ни куполов, ни колокольни.

Для меня каждый приход туда был праздником, так как бабушка всегда очень радовалась нам, пекла обязательный сладкий пирожок, и, конечно, нас ждала музыка.

И так продолжалось до 1967 года, когда бабушка вместе с семьей своего младшего сына Николая Ильича переехала в Кунцево. Я стала бывать в том районе изредка, только при посещении Третьяковской галереи, которую я очень любила и часто бывала в ней. 

Но вот жизнь снова привела меня в Толмачи. В 1981 году я перешла на работу в Министерство среднего машиностроения (теперешний Минатом). В первый день на новой работе мне было очень тоскливо. Ни одной знакомой души, порядки самые строгие. Неизвестность. Я подошла к окну и не поверила своим глазам. Прямо передо мной внизу стоял наш дом! А за забором я увидела какие-то здания, в одном из которых с трудом, но все же угадывался бывший храм. У меня сразу просветлело на душе, как будто я встретила что-то родное, настроение сразу улучшилось. Почему-то я подумала, что всё наладится и мне там будет хорошо. Так и вышло. Работа оказалась очень интересной.

Но глухой этот забор не переставал меня интересовать. И я частенько в обед ходила вокруг него, ища возможности попасть внутрь. И вот однажды, 1992 году, обходя этот забор, я обнаружила открытую калитку. Недолго думая, вошла внутрь. Обошла здание храма и нашла южные двери открытыми. Конечно, вошла. Внутри был страшный разгром: не было пола, стены ободранные. Хотя мне уже не раз приходилось входить в разгромленные храмы, но на этот раз меня поразило то, что это-то храм принадлежал Третьяковской галерее, находился за забором. Каким же образом он, после того, как из него вынесли экспонаты, оказался в таком ужасающем состоянии!? Кто его грабил? Загадка для меня до сих пор.

Внутри оказались люди, которые что-то сосредоточенно делали. Они удивленно посмотрели на меня. Я спросила, что они делают. Они ответили, что делают замеры. И тут настала моя очередь ещё раз их удивить: «а в нашей семье сохранились чертежи храма!» Начались расспросы, ахи, охи. С тех пор наша семья вновь вошла в жизнь храма Святителя Николая в Толмачах. Когда создавалась «двадцатка», в нее вошли мой отец Сергей Ильич, его младший брат Николай Ильич и я.

И вот назначили дату первого богослужения – молебна. По Промыслу Божию, это оказалось 18 декабря – день гибели отца Ильи, моего дедушки. Помню, как волновались папа и дядя Коля. Они вспоминали, какой это памятный для нашей семье день! Мы чувствовали, что Господь это Сам устроил! Молебен был замечательный. Не было отопления, ходили по проложенным досточкам, но радость была необыкновенная! И Сергей Ильич, и Николай Ильич прослезились. Ведь они и не чаяли когда-нибудь вновь услышать в стенах родного храма слова молитвы. 

Отец Николай был тоже, конечно очень взволнован, хор ещё неопытный. Но настроение у всех было приподнятое, мы были такими воодушевленными, так как понимали, какое великое дело совершается! 

За первым молебном пошли новые нечастые службы, но главным делом стала огромная работа, которую нужно было проделать, чтобы вернуть храму его благолепие и красоту. И теперь мы имеем счастье молиться в таком прекрасном, благоукрашенном храме.

Слава Богу за всё!